В новой книге «Шуры-муры на Калининском» Екатерина рассказывает о трёх годах жизни в доме на Калининском проспекте, где её отцу, знаменитому поэту Роберту Рождественскому, дали квартиру. В этом году Роберту Ивановичу исполнилось бы 90 лет. На презентации Екатерина ответила на многочисленные вопросы, в том числе корреспондента «ЗБ».
Детская обида не прошла
— Почему у книги такое необычное название?
— Мне важно было сохранить географическое название «Калининский проспект», а вот дальше я придумать не могла. Начинается книжка словами: «Бабушка снова влюбилась», — бабушка тогда была приблизительно в моём возрасте, и раньше мне это казалось чем-то странным, а сейчас я понимаю, что всё возможно, ещё не вечер. Но название «Любовь на Калининском», на мой взгляд, абсолютно неинтересное, и я попросила помощи у моего друга Жени Маргулиса: он человек с чувством юмора и большой выдумщик. Женя спросил меня, как в 1970-х любовь называлась. Мы стали думать, и так появилось название «Шуры-муры на Калининском».
— О ком сложнее всего было писать?
— Во мне до сих пор есть детская обида, связанная с Муслимом Магомаевым. Все три года, с конца 1969 по 1973 год, что мы жили на седьмом этаже высотки на Калининском, к нам почти каждый день приходил Магомаев. У него был безумный «роман» с моей двухлетней сестрой: он учил её играть на пианино. Едва Магомаев переступал порог, бабушка сразу же бежала на кухню, пеклись блинчики или ещё что-то, и Магомаева усаживали за стол. После они с папой работали, потом играли в нарды, шли на концерт или просто гулять. Это было время, когда сложился триумвират: Магомаев — Бабаджанян — Рождественский. Муслим часто приходил со своей гражданской женой, очень хорошей, открытой девушкой. Но потом что-то произошло, и вместо неё появилась другая девушка, с которой очень поменялся и Муслим. Он стал ходить к нам всё реже. Когда мама или папа звонили ему, эта девушка говорила, что Муслим не может: спит или работает. Я до сих пор помню отца, который курил сигареты одну за другой, не в силах понять, как можно было так разрушить дружбу. Эту боль отца я чувствовала, и моя детская обида вызрела в эту главу.
Высоцкий всё время трогал гитару
— Ваш отец собрал первую книгу стихов Владимира Высоцкого. Они дружили?
— Они были знакомы и очень уважительно друг к другу относились. Я с родителями была в Юрмале, когда там снимался фильм «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил». Мы тогда часто с Высоцким встречались. Помню, как Высоцкий сидел за столом с Мариной Влади, и было непонятно, к кому он с большей любовью относился — к Марине или к гитаре. Гитара стояла рядом, и он её всё время трогал. Папа сделал первую книжку Высоцкого «Нерв», правда Владимир Семёнович этого уже не застал. Как-то я пришла домой и увидела, что по всей квартире разбросаны бумажки — то были стихи Высоцкого: папа с мамой смотрели, примеряли, в каком порядке расположить стихотворения. Именно по предложению мамы книгу назвали «Нерв».
Среди моих героев были удивительные люди
— Продолжаете работать над своим фотопроектом «Частная коллекция», в котором известные люди становятся персонажами известных полотен?
— Я сняла 6 тысяч человек, 20 лет стояла за камерой и решила, что это хороший срок, чтобы начать что-то другое. Среди моих героев были замечательные артисты, удивительные люди, такие как Гурченко, Рязанов, Образцова. А когда ко мне стали приходить толпы мальчиков и девочек из сериалов, которые я не смотрю — у меня нет телевизора, — мне стало скучно. Я их просто путала, не узнавала. И проект выродился, потому что он был задуман для людей совершенно другого полёта.
— Вы замечательно выглядите. Как вам это удаётся?
— Я обязательно хожу по 10 километров в день, не ем после 18 часов. Питаюсь в основном глазами, запахами.
Загрузка ...
